Интим знакомства галич

Что ж, говорю, теперича, как будете назад ли вернетесь, или дальше поедем? А тут еще и лог этот недалече с проселку на него выезжать приходилось, мимо Камня. Вот видит она, что и сам я с нею опешил, и засмеялась Ну, садись, говорит, поезжай. А ты, говорит, у этих хозяев давно ли живешь в услужении ли, как ли? Вижу я она хоть баба, да с толком не скажет ли мне чего путного? Ну, верно, А еще сказано больше той любви не бывает, если кто душу готов отдать за други своя! Да еще ум, говорит, нужен, значит, рассудить где польза, а где пользы нету. А все же и строгости маленько не мешает, чтобы человек во всякое время помнил. Речка в малую воду узенькая паром толканешь, он уж и на другой стороне. Ребятки проснулись, продрали глазенки-то, глядят ночь ночью. Лес это шумит, звезды на небе, луна только перед светом подымается. Ну, только, братец, въехали в тайгу, меня точно по сердцу-то холодом обмахнуло.

Явственно-то не видно, а так кажет, будто серый конек Безрукого, и топоток слышно. Стоит на дороге серый конек, старик на нем сидит, глаза у него, веришь ли богу, как угли. Конька-то своего серого поперек дороги перед тройкой поставил, интим знакомства галич. Подошел он ко мне, говорит что-то, за руку взял, ведет к кошовке. и слов у меня супротив его, душегуба, нету, и сил моих нету противиться. Барыня-то моя сидит, как голубка ушибленная, ребяток руками кроет, сама на меня большими глазами смотрит. Посмотрел я в другой раз глаза у него зеленые, так и бегают.

состонать не успел старик, повалился мне в ноги, а я его, братец, мертвого. Очнулся я, смотрю скачет к нам Иван Захаров на вершной, в руках ружье держит. Лежать бы и ему рядом с Безруким, уж это верно, да, спасибо, сам догадался.

Тут у него меренок человеческим голосом взвыл, право, да как взовьется, что твоя птица! Ну, говорю, выходи, барыня, из кошовки, как бы не разнесли кони-то с испугу, потому что он вплоть перед ними стоит. Страшно и им, потому место глухое, темное, а тут еще я с дьяволами с этими вожжаюсь. Спятил я свою тройку, взял опять топор в руки, подхожу к серому. Взял я его за ноги, сволок к хозяину и положил рядом, обок дороги. Посадила она младших-то ребят, а старшенького-то не сдюжает. Видит, что никто на ее слова внимания не берет, кинулась ко мне, давай развязывать сама. От миру отбился, людей не слушался, все своим советом поступал. Опасался, признаться, что детки и сами греха моего забоятся. Как обвился мальчонке вокруг шеи моей ручками, не выдержал я, заревел. Может, за ее добрую душу и с меня господь греха моего не взыщет.

Если, говорит она, есть на свете сколько-нибудь правды, мы ее для тебя добудем. Держали бы меня в остроге и по ею пору, да уж она с мужем меня бумагами оттуда добыли. Послала мне барыня денег полтысячи и письмо мне с мужем написали. Суди ты меня строго-настрого, да чтоб я твой закон видел, я тебе в ноги поклонюсь. Он тебя сомущать, а ты бы ему благородным манером ручки-то назад да к начальству. Это надо приписать к твоему самоуправству, потому что этак не полагается. Вот и стал он меня гноить, да, вишь ты, барыня-то не отступилась, нашла ходы. Пришла откуда-то такая бумага, что заседатель мой аж завертелся. Призвал меня в контору, кричал, кричал, а наконец того взял, да в тот же день и отпустил. Сказывают люди, будут и у нас суды правильные, вот я и жду привел бы бог у присяжных судей обсудиться, как они скажут. У них, слышь, с Безруким-то уговор был, ехать Захарову за мной невдалеке. Ежели, значит, я на душегубство согласия не дам, тут бы меня Захарову из ружья стрелять. Сказывали люди опосля, что прибежал он тогда на заимку и сейчас стал из земли деньги свои копать.