Знакомства ливия

Вот, долго ли, коротко ли, хата у нас уж готовая две комнаты с печкой и коридорчик. Козлят мы, конечно, продали, и тоже на завод они пошли, а не в резню. Я на этом не настаивал, чтобы их оставлять, потому что коз-ля-та это тебе, одним словом, не теля. Тут ее хитрый нрав вскорости и оказался, а спротив меня замысел. Я тогда малый еще, конечно, молодой был довольно, и лицо у меня от болезни явилось белое, потому что бледность в нем. ну, одним словом, и с лица видать, что дама, и в комнате у ней убранство! Я назад скорей, а она как зальется смехом Что вы, говорит, испугались? Я перед ней, конечно, извиняюсь чистосердечно Мне, говорю, только бы пустые бутылки взять. Ну, я так, отворотясь, к окошку действительно на цыпочках подхожу, а она меня цоп за руку, вот за это место. Что ж вы со мной, с больной женщиной, и разговору не найдете? А если вам Феня замужней сказалась, то это сущая правда, только муж ее в солдатах, в городе Омском. А она меня в кресло толкает, чтобы я сел, а сама хохочет, и волосы у нее с подушки висят куделью.

Ан заместо пользы она мне на другую линию стрелку свою переводит Ах, говорит, эта Феня какая скрытная! Однако, конечно, как бы я свою Феню за жену не считал, в церкви мы с нею не венчались и не записаны. А у дамы этой космы с подушки аж до самого полу свисли, и все она, знай, хохочет. Да мне возьми и ляп сразу Ах, молоко козье ваше какую мне пользу произнесло так меня всю на мужчину потянуло! Не зря, значит, она при мне на диване лежала и ногами разделывала. Подымаюсь я с кресла домой иттить, а она меня за руку Куда вы? Извините, говорю чистосердечно, мадам, мне подобное слушать, первое дело, не в привычку. Мы, говорит, здесь исключительно одни в комнате, и никто сюда войти не смеет, и Феня ваша ничего знать не будет. Во-от, она говорит, в первый раз такого мужчину вижу бабы боится! Хоть бы уж она действительно жена была, а то первая попавшая! Я потом ей Рассудите, я и сам больной только недавно с одра поднялся. А она мне Вы-то уж поднялись, а я вот и подняться не могу, а у вас ко мне ни капли жалости нет! А Феня моя стирает, локтями толстыми ворочает, юбка подоткнутая.

Хотя бы другого на мое место поставь, кого угодно, это дело такое. А ресницы эти называемые у нее совсем белые были, и по всей личности конопушки. Сам я виду не подаю, а она все будто на меня с каким смешком зыркает. Конечно, развитости мозгов у меня тогда после моей болезни и быть не могло. Пообедали мы, она мне, не глядя, так и говорит из сторонки Вот все-таки от тебя теперь помочь по хозяйству будет. А сам про себя думаю Только уж от дамочки этой теперь надо подальше стоять! На другой день приношу молока ей, трафлю, чтобы мне и в комнату к ней не всходить, нет, зазвала. И все Фене своей я не спопашусь как покаяться, потому что эта волынка пошла у нас каждый день. Что этого я ни в жисть не могу решиться, что это мой угол вечный.

Ну, конечно, за три дня три золотых десятки кто не хочет заработать. Я Фене и говорю Так и так женщина хворая, нуждается в помощи. Я той сказал, а та на это уперлась Я и так израсходовалась, а в Харькове меня муж стренет, у него возьму, тебе дам. Вот доехали мы до Харькова, и мне она десятку в зубы, подавайся теперь, Павлуша, назад к своей Фене! Я ведь двадцать рублей Фене вашей уж отдала, а это последние десять. А что раньше я за тебя сто рублей Фене твоей уплатила, этого тоже не может быть? Я так голову свою в плечи всунул и, обомлевши, стою, а кругом, конечно, народ. Как сказала мне это еще, я рот разинул, а закрыть его не в состоянии свело мне тут все, и слова сказать не могу. Сейчас ему шумну, а ты уходи, меня при нем не срами, как меня срамить не за что я свое уплатила. Как вступило мне это, я сейчас на поезд, как раз встречный был, да домой. В поезде люди какие были, так мне и с теми говорить нет охоты все думаю сижу Как же это? Ка-ак это так гостем, говорю, когда я есть здесь хозяин природный, когда это мой угол вечный! И только я это сказал, как Феня моя руки фертом, голову совиную назад отвалила и залилась. Ну, одним словом, их спротив меня двое вышло, а у меня головы кружение и в глазах заметило. Час я, не больше, в хате своей на порожку посидел, одежу, струмент свой щекатурный забрал, и вира! Потому суда с этой Фенькой, как с тем адмиралом, никакого быть не могло.

Ну, не случись мне в это время работа по печной части, вот бы я и пропал вторично. Немного я подработал да в Симферополь перебрался там зиму и весну провел, а летом, глядь, война. Так я и сам думал, что не должны взять, и на комиссии чистосердечно всем объяснил, однако ж не помоглося мне взяли! Ну, я, конечно, в спор с ними не могу вступать, а на словах только изъясняю кость у меня в голове.